Только ты и я - Страница 29

С этой затаенной надеждой она переступила порог – и первым, кого увидела, был Винс – он нарочно выбрал столик в самой середине, чтобы сразу броситься ей в глаза. Он был красив, как картинка, – в костюме табачного цвета и оливковой рубашке. Его кудрявые волосы изящно падали на гладкий белый лоб.

– Привет, вот и я, – бросила она, усаживаясь на стул напротив.

Винс мрачно кивнул. Было видно, что он тут уже давно. Перед ним стоял стакан темного эля, к которому он почти не притронулся.

За соседним столиком горланила компания каких-то веселых вегетарианцев, и Винс поморщился.

– Тут не самое подходящее место. Может быть, поедем к тебе?

– Ко мне? У меня еще более неподходящее место, тебе не кажется?

– Нам надо поговорить спокойно.

– Ты считаешь, что обстановка будет иметь решающее значение? Винс, просто скажи то, что собирался, и дело с концом. Это касается Лоры?

– Лоры? Нет, конечно, при чем тут Лора! В общем… наш брак с Люси трещит по всем швам.

Мишель заморгала и растерянно посмотрела на него. Впрочем, она быстро взяла себя в руки и даже прислушалась к себе – не чувствует ли тайной радости или злорадства? Но нет, ничего такого она в себе не обнаружила. Это известие вообще не вызвало в ней никаких эмоций. По правде говоря, она не вполне ему поверила.

– Вы поссорились?

– Поссорились? Да мы больше ничем другим не занимаемся последние месяца три.

Мишель искренне удивилась.

– Да что ты? Я полагала, что у вас все благополучно.

Винс нервно вытащил сигарету, покрутил ее в руках и с досадой бросил на тарелку – курить в кафе, разумеется, не полагалось. Мишель хорошо помнила, как он рассказывал ей когда-то, что начинал курить в университете и бросил. Винс вообще вел здоровый образ жизни. Неужели начал опять?

– Что же, ты должна знать – наш брак был ошибкой с самого начала.

– Но… ты женился на Люси совершенно сознательно. Ради вашего с ней ребенка…

Она вспомнила, как сидела под дождем на скамейке в Гайд-парке, совершенно убитая тем, что он бросает ее, хотя сама подсказала ему это решение. А Винс говорил: «Я делаю это только ради ребенка – иначе буду чувствовать себя последней свиньей. Но мое отношение к тебе не изменится».

Но потом Люси, глядя на нее со снисходительной жалостью, поведала ей об их с Винсом страстной взаимной любви.

– Даже ради ребенка я больше не в силах терпеть!.. – взорвался Винс и тут же усилием воли взял себя в руки. – Ребенка я обеспечу, он славный малыш, мои родители с упоением балуют его. Я считаю, что долг свой исполнил. Но дальше жить с Люси я не могу и не стану.

Мишель опустила глаза. Она боялась, что он увидит в них безразличие – но что она могла поделать? Меньше всего сейчас ее занимали семейные проблемы Винса и лучшей подруги – она думала о том, что позвонит Руди и предложит встретиться. Потребность увидеть его была так сильна, что признания Винса она слушала вполуха. А он говорил:

– …Люси никого не любит! Только себя. Расчетливая, мелочная, эгоистичная. Она завидует всем – и тебе больше всех!

Последняя фраза все же заставила Мишель скептически отреагировать:

– Что же у меня есть такое, что может вызывать зависть?

– Ну… наверное, то, что ты сама никому никогда не завидуешь. Люси настоящая маньячка – хочет всегда быть в центре внимания и, если это не получается, срывает свою досаду на мне. Она постоянно приглашала тебя, чтобы похвастаться перед тобой своим счастьем, – разве ты не поняла? Только счастья никакого и в помине нет. Плевать ей на меня и на Питера тоже. Сейчас я просто уверен, что она все подстроила специально.

– Подстроила? Что?

– Забеременела. Решила, что отнимет меня у тебя, – и что там говорить, отняла. Ведь как все было, она…

– Винс, я и тогда не хотела слышать подробностей, и сейчас не хочу, – вскинула Мишель руку. – Мне жалко, что так вышло. Но, в конце концов, может быть, вам и правда пожить какое-то время отдельно?

– Нет, я решил – ухожу насовсем.

– Ты уже сказал ей?

– Ну… почти. Я уже намекал на это, но до решительного объяснения дело не доходило… Ты не представляешь, как мне трудно с ней разговаривать. Послушаю ее и поневоле начинаю визжать ей в тон. – Он потер лоб. – Но я должен сказать главное, вот зачем мне понадобилось встретиться… Черт, до чего трудно.

– Ну что же, Винс, смелей, – подбодрила она его с улыбкой.

– Я предлагаю… начать все заново! Нам с тобой, – уточнил он. – То, что было у нас с тобой, – это ни с чем не сравнимо. Наверное, требовалось время, чтобы у меня открылись глаза. Ты – необыкновенная, самая лучшая. Если хочешь, поженимся немедленно, как только я разведусь с Люси, – заявил он торжественно. Он явно ждал бурной реакции на свое предложение.

Мишель помолчала, прислушиваясь снова к себе. Ей было его очень жалко. И жалко Люси – наверное, она чувствует себя очень несчастной. Мишель так и сказала:

– Мне правда тебя жалко, Винс, ну… что у вас так не сложилось с Люси. Но, может быть, вы еще помиритесь?

– Ты что, не поняла? С Люси кончено, говорю тебе. Я принял решение!

Если бы этот разговор состоялся еще неделю назад – неужели она согласилась бы?

– Винс, я очень хорошо к тебе отношусь и желаю тебе всякого добра, но… – Она глубоко вздохнула и подняла на него глаза. Он глядел на нее напряженно, выжидательно. – Но того, что было, уже не вернуть. Все прошло. Я в этом уверена, Винс.

– Я понимаю, как глубоко ты была обижена тогда… – торопливо заговорил он, но она перебила его.

– Обида тут ни при чем. Ну, наверное, я и правда была так наивна, что считала, что я у тебя – единственная. Но Люси так красива, против нее, наверное, трудно устоять.